|
10 января 1970
(Мы публикуем начало этого разговора, несмотря на его эпизодический характер, так как он раскрывает трудности, на которые наталкивалась Мать)
... И еще вот, вот еще перевод: кто-то (он был здесь) сделал вот этот перевод. Вероятно, этот перевод не представляет такой уж большой ценности, я ничего не знаю. Я не знаю, кому передать этот перевод. Когда ты ничего не можешь сделать...
Милая Мать, проблема состоит в том, что не удается напечатать переводы в Типографии, дело не движется.
Они не справляются со своей работой.
И, к тому же, они обещают, но никогда не могут сдержать свои обещания.
О! да, это досадно. Потому что, когда А был здесь, он составил целую программу, и он представлял...
Это ушло. Для типографии все готово: "Основы Йоги", "Человеческий Цикл", "Идеал Человеческого Единства", твои Беседы от 1958... У меня готово 5 томов, которые ждут своего часа...
Напиши мне это на бумаге. В следующий раз, когда я увижу Z (менеджер), я ему скажу.
И еще, милая Мать, при случае скажи ему, что когда я прошу у него что-то -- я пишу ему об этом раз, два, три раза -- чтобы он понял, что я делаю это из-за того, что я чувствую, что это должно быть сделано, и он должен отвечать на мои просьбы, не так ли?
Это потому что он не знает, что сказать...
Ну нет, милая Мать, это совсем простая вещь: три раза я ему писал: "Пришлите мне гранки 'Синтеза Йоги'". И он этого не делал.
Я думаю, что этот бедный мальчик не имеет там никакого авторитета. Такое мое впечатление.
Да, но если перевод будет напечатан с ошибками, что я скажу? Это на моей ответственности!
Да, и тогда лучше было бы... Можно попытаться ему сказать... Раньше я видела его раз в неделю, и тогда у меня было чуть больше контроля. Сейчас же я вижу его раз в месяц; было бы лучше, если бы я начала встречаться с ним чаще...
Это можно, да?
Он был очень доволен, когда я перестала с ним встречаться...
(ученик делает
... потому что я оказывала давление!
Это обескураживает!
(Мать смеется)
Я не могу понять, как это можно писать три раза: "Пришлите мне гранки" и не получать гранок! И он не только не посылает, но еще и пишет: "It has been approved by you!" ["Но вы же сами одобрили их!"]. Я не обижаюсь на него, милая Мать, он довольно мил...
(Мать смеется) Но неспособен! То, что я могу сделать, это попросить его прислать гранки мне, а затем я их передам тебе! Так что он будет обязан это сделать.
*
Я разыскала "Revue Cosmique" ["Космическое Обозрение"], это очень забавно!... Я сохранила это, чтобы показать тебе. Там же они печатали "установки" для членов их Общества, вот что забавно!... И среди этих установок есть одна, которая не признает персональных богов.
(Мать протягивает
"Космическая философия
Приемлет ли она или нет, но, к несчастью, он есть!... (смех) Это забавно. Я не знаю, куда деть это, ты можешь это сохранить.
Я считаю, что следует это сохранить.
Ты можешь сохранить?
Да, милая Мать, надо сохранить, и когда-нибудь, для истории, стоило бы опубликовать все это.
Да, это так: с исторической точки зрения это забавно.
Следует бережно это сохранить и когда-нибудь опубликовать как документ.
Да, это так.
*
Немного позднее
У меня также есть письмо от Паоло...
Я увижусь с ним после обеда.
Я тебе говорила, что я видела центральное здание Ауровиля... У меня есть план. Хочешь на него посмотреть?... Есть два рулона, вот (Мать разворачивает план и объясняет:)
Будет двенадцать граней. Это круг. Двенадцать колонн на равном расстоянии от центра. В центре, на полу -- мой символ; а по центру моего символа -- четыре символа Шри Ауробиндо, стоя, образуя каре; а на этом каре -- просвечивающий шар (еще не понятно, из какого материала). И затем, на верх крыши, когда будет солнечный день, солнце будет падать лучом (и никуда больше: только туда); когда же не будет солнца, будут электрические рефлекторы, которые будут посылать луч (тоже ОДИН луч: не будет рассеянного света), как раз сверху, на этот шар.
И затем, не будет дверей, но... люди будут сначала глубоко опускаться, чтобы затем подняться в храм; они будут проходить под стеной и подниматься вовнутрь -- это еще один символ. Все символично.
И, к тому же, нет мебели, но там, на полу (как здесь), будет, вероятно, сначала дерево; на досках будет плотный "dunlop", а сверху -- ковер, как здесь. Цвет еще надо подобрать. Все будет белым. Я еще не уверена, будут ли белыми символы Шри Ауробиндо... Я не думаю. Я не видела их белыми, я видела их весьма неопределенного цвета, между золотым и оранжевым. Примерно такого цвета. Они будут "стоя", выдолблены в камне. А шар будет не прозрачным, а просвечивающим (полупрозрачным). И затем, в глубине (под шаром) будет свет, который будет бить в воздух и рассеянно падать на шар. И к тому же еще будут лучи света, которые будут падать в центр. И не будет другого освещения: ни окон, ни электрической вентиляции. И не будет мебели: ничего. Место... чтобы стараться найти свое сознание.
Снаружи будет примерно так (Мать разворачивает другой план)... Не ясно, будет ли крыша остроконечной или...
Все просто, все просто.
В здании должно умещаться около 200 человек.
Так что же в письме Паоло?
Милая Мать,
В воскресенье я виделся с R, он приходил ко мне в комнату, на совместный обед.
С любовью я составил для Тебя и для R очень красивые цветы. Ты была с нами. Мы много говорили. Я чувствовал R как брата.
Я ему говорил о том, что Ауровиль не может зародиться как самый обычный город (проблемы урбанизации, социологии, экологические проблемы -- все это после). Начинать надо с "нечто иного". Вот из-за чего начинать надо с Центра. Этот Центр должен быть нашим рычагом, нашей точкой отсчета, вещью, на которую можно опереться, чтобы попытаться перепрыгнуть на другую сторону -- потому что только с другой стороны можно начать понимать, чем должен быть Ауровиль. И этот Центр должен быть такой формы, которая могла бы проявлять то содержимое, которое Ты могла бы нам передать на всех планах (и оккультных тоже). Мы же должны быть только средством, средством открытым и искренним, через которое ты могла бы воплотить это.
И я ему сказал, что я чувствую необходимость подходить ко всему этому в живом внутреннем переживании и объединившись всем вместе -- людям с Востока и Запада -- в одном широком движении любви, ибо это единственно возможный "бетон", на котором можно построить "нечто иное"...
То, что он говорит, хорошо.
... И этот Центр может нам сразу же дать эту любовь, потому что это любовь к Тебе!
Я ему сказал, что, с практической точки зрения, можно было бы начать с момента тишины, собраться всем, и попытаться сделать полную белизну, и на этой белизне, со стремлением всех людей, вызвать нисхождение неких "признаков начала". Но всем объединиться и всем собраться вместе, особенно тем, кто духовно наиболее развит: индийцам.
R полностью согласен. Он сказал, что действительно надо сделать это.
(Мать одобрительно
Я увижусь с Паоло после обеда, чтобы вручить ему этот план. Ведь это то, что я видела, не так ли.
Начнем строить из белого мрамора. L сказал, что поищет мрамор, он знает место.
Все строение из белого мрамора?
Да, да.
И Паоло сказал мне одну вещь, которую я чувствую верной. Он мне сказал: начнем строить Центр, вложим туда все наши сердца и все наше стремление, в это Центр...
Да, да.
И со временем он будет "заряжаться" все больше и больше.
Да.
Тогда этот Центр должен быть окончательным: не надо убирать этот храм, чтобы сделать потом больший.
Я говорила это для того, чтобы успокоить людей, которые думают, что это должно быть нечто грандиозное. Я сказала: "Начнем с этого, а там посмотрим...", ты понимаешь? Я сказала: этот Центр должен быть до тех пор, пока не будет полностью построен город, а там посмотрим -- потом просто не захотят его убирать!
Ведь есть множество людей, которые думают о чем-то "грандиозном".
Но он говорит, что с архитектурной точки зрения, очень даже можно расширить здание наружу, не затрагивая того, что уже построено.
Да, о! это возможно.
R меня спросил: "А что же мы будем делать потом?" Я ответила: "Потом и подумаем!..." Это так, они не знают... они не знают, что НЕ НАДО ДУМАТЬ. Я же не думала совсем-совсем-совсем -- однажды я увидела это, как я сейчас вижу тебя. И еще сегодня это такое живое, что достаточно только посмотреть, чтобы увидеть. И то, что я видела, это был Центр и свет, который падает свыше, и затем, СОВЕРШЕННО ЕСТЕСТВЕННО, наблюдая это, я отметила, я сказала: вот, вот как это будет. Но это была не "мысль", я не думала о "двенадцати колоннах и двенадцати гранях и..." Я вовсе не думала: я видела.
Это как эти символы Шри Ауробиндо. Когда я говорю о Центре, то еще вижу четыре символа Шри Ауробиндо, которые держатся под своим углом [образуя каре], вот так, и этот цвет... странный цвет... я не знаю, где мы найдем такой цвет. Это оранжевое золото, очень теплое, И это единственный цвет в этом месте: все остальное -- белое. И просвечивающий шар.
Паоло сказал, что он сразу же наведет справки в Италии, в Мурано -- в месте, где делают большие кристаллы -- чтобы знать, каких размеров можно сделать шар, к примеру 30 см, из хрусталя.
На плане есть точные размеры, это должно быть отмечено.
Там большой хрустальный завод.
О! они там делают чудесные вещи.
Там отмечены размеры шара?
Семьдесят сантиметров.
Он может быть полым. Он может не быть цельным, чтобы он не был слишком тяжелым.
(молчание)
Он хорош, этот Паоло.
Да, милая Мать.
Этот подземный вход... Он будет тянуться с десяток метров под стеной и у подножия урны. Эта урна будет отмечать место спуска. Надо, чтобы я точно подобрала, с какой стороны... И затем, будет очень хорошо, если позднее урна окажется не снаружи, а ВНУТРИ ограды. Так что можно будет просто поставить вокруг большую стену, а затем -- сады. Между стеной ограды и зданием посадить сады и поставить урну. И в этой стене будет вход (одна или несколько обычных дверей): чтобы можно было прогуливаться по саду.
И затем, надо чем-то заполнить место между подземным входом и храмом... Надо, чтобы это немного приобщало: совсем не "просто так", не важно как.
(молчание)
Я сказала R: "Посмотрим на это через двадцать лет!" Так что это его успокоило.
Но первая идея состояла в том, чтобы окружить это место водой, сделать остров, чтобы надо было переправляться через воду, чтобы достичь храм. Очень даже возможно сделать остров...
(молчание)
Это все? У тебя нет больше ничего нет?
Нет, милая Мать.
Твоя мама в порядке?... Я хочу передать ей цветы. Здесь вот цветы для тебя и для Суджаты -- где она?
Суджата?... Она там.
Она там, за моей спиной? (смех)
Нет, сбоку от тебя!
(Суджата:) Для мамы нужны розы.
Это через тебя Барон (бывший губернатор Пондишери) сказал, что он хотел бы закутаться в мои шерстяные одеяла! (смех). Да, ему казалось холодно. Это S занималась с ним и написала мне, чтобы сказать, что он просыпался, дрожа от холода, и она мне сказала: "Можешь ли ты послать ему одно-два одеяла?". Кажется, что он был в зале для медитации, в котором стояли деревянные ящики, набитые прекрасными шерстяными одеялами. Так что я послала два одеяла. Я просто сказала: "При условии, что он их не увезет... потому что он очень даже способен их забрать!" (смех). А затем он сказал F, о! что он был так счастлив: "Я попрошу, чтобы меня укутали в эти одеяла!". (смех)
|